На сегодня есть важнейший вопрос, ответ на который определяет жизненность социалистической мысли: хочет ли социализма тот, кому он сегодня адресуется? Как велика масса возможных сторонников социализма, и достаточна ли она для претензий на преобразование всего общества и устранение, или хотя бы ощутимое смягчение, социального неравенства? К чему мы ближе: к новому социализму или к всемирному буржуазному правительству?
Механизм капиталистического воспроизводства органически противоречив. В его исходном пункте создаваемая трудом прибавочная стоимость, являющаяся безграничной целью капиталистической деятельности, находится в противоречии с единственным средством достижения этой специфически исторической цели — необходимостью сокращения доли живого труда, его удешевления. В конечном итоге, вокруг этого обстоятельства и завязываются все конфликты воспроизводства капитала: начиная с объяснённого Марксом закона-тенденции нормы прибыли к понижению, и, завершая, — пусть в отдалённой, но неизбежной перспективе, — гигантской диспропорцией между количеством производимых товаров и мизерной стоимостью их единицы вследствие неуклонного прогресса техники и технологий, обеспечивающих неуклонный рост производительности труда. Последнее делает бессмысленным накопление вещественного богатства в стоимостном виде в любой его форме (личной, промышленной или финансовой). Способ производства, основанный на частной собственности, охватывающей всё общество (а не существующей в виде отдельного уклада), и на разделении труда, утрачивает свою исторически специфическую основу — стоимость, которая больше не может регулировать товарообменные операции (экономические пропорции), а с этим — процессы производства и обращения капитала. Естественной и неизбежной альтернативой является оптимизированное народнохозяйственное планирование и такое же функционирование экономики, разрешающее противоречие потребительной стоимости и стоимости в результате возникновения непосредственно-общественной потребительной стоимости, а также труда и капитала, ввиду превращения труда в непосредственно-общественный. Теория данного вопроса разрабатывалась западными учёными в рамках построения математических моделей межотраслевого воспроизводства, а в СССР эту тематику продвигал специально созданный ЦЭМИ АН СССР, стремясь поднять её разработку на высоту новой политической экономии социализма.
Долгосрочные перспективы капиталистического способа производства не вызывают сомнений. Если, открывая новые и новые ресурсные возможности, капитал достаточно успешно отбивается от внешних угроз, то его внутреннее противоречие неограниченности цели и ограниченности исторической формы средств, адекватных этой цели, не может быть устранено никоим образом. Это объективный процесс самоотравления и самоликвидации способа производства, прогрессивный потенциал которого оказывается исторически исчерпанным. Отсюда, впрочем, не следует, что человечеству нужно запастись терпением и смиренно дожидаться естественной смерти капитализма "по естественным причинам". Ещё ни один общественный строй в истории не умирал таким образом — это всегда оказывалось результатом давления массовых общественных сил: хоть "изнутри", хоть "снаружи". С каждым новым шагом своего движения вперёд капитализм повышает уровень концентрации и централизации хозяйственной жизни и создаёт всё более зрелые переходные формы к социализму. Сегодня мировой капитализм в материальном отношении, как общественная система, уже готов к переходу к социализму. Дело — в готовности субъективного фактора.
Кроме того, в отдалённой (возможно, даже весьма отдалённой) исторической перспективе капитализм бессилен противостоять своему главному союзнику и, в одном лице, смертельному врагу — научно-техническому прогрессу (НТП). В связи с развитием НТП у капитала возникало, возникает и будет возникать много разных ограничений и препятствий бесперебойного воспроизводства. Все они разрешимы "внутри системы", но каждое частное разрешение продвигает капитализм всё ближе к финишной черте.
Не является исключением в этом ряду и экспансия западного капитала на Восток, продуктивность которой, согласно приводимой статистике, падает. Сокращение прибыли нередко происходит и в границах национального производства, и внутри сообществ типа ЕС. Экономическая эффективность капитала, ввиду его сохраняющейся стихийности, — это вообще пульсирующий, циклический процесс. Пока прибыль, закрывая издержки производства, находится на приемлемом уровне средней прибыли или даже некоторый период ниже его (долгосрочная прибыль важнее) ничего экстраординарного для капитала нет, даже при снижении достигнутого уровня. Капитал в настоящее время панически не "бежит" ни из Китая, ни из Индии, ни из стран Юго-Восточной Азии и т.д. Конечно, периферия играет очень важную роль в усилении мощи национальных и транснациональных капиталов, а потому — и в поддержании живучести капитализма, в его способности разрешать возникающие социальные проблемы Западного мира.
Но тезис, согласно которому капитализм "без экспансии, расширения… существовать не может. Он обязательно требует внекапиталистической зоны", — теоретически и практически не верен. Позиция Р. Люксембург, на которую идёт ссылка, действительно содержала вопрос о внешних рынках. Однако совсем не в том плане, в котором он подан Еленой Лариной. Под внешним рынком известный пролетарский теоретик и политический деятель в рамках рассмотрения теории реализации понимала рынок некапиталистических слоёв (крестьянство). Этот, обозначенный ею как внешний, рынок мог быть как внутри страны, так и за её пределами. Суть спора с другими марксистами сводилась к вопросу: может ли капитал реализовать на своей национальной территории всю произведённую прибавочную стоимость, а также стоимость элементов постоянного капитала, и, тем самым, обеспечить расширенное воспроизводство? Это возможно, утверждали они, за счёт спроса капиталистов не только на предметы личного потребления, но также и на дополнительные материальные ресурсы производства. Без внешних рынков (в указанном смысле) нельзя — утверждала Р. Люксембург. Независимо от того, кто был прав в этом споре, речь в данном случае шла не о жизненно важной обязательности для капитала эксплуатации периферийных стран путём использования их ресурсов, а о значении реализации части произведённой стоимости в некапиталистической среде. Если бы для капитала абсолютно обязательной средой, благодаря которой он только и может существовать, была, как утверждается, периферия, он "захлебнулся" бы уже в самом начале своего исторического пути.