Черноморский исход Романовых
Оригинал взят у 
victoriarossi в Черноморский исход Романовых
victoriarossi в Черноморский исход РомановыхБольшие перемены произошли и в жизни оказавшихся на юге Членов Императорской Фамилии. Решающая роль в этом принадлежала англичанам.Вряд ли случайно, что сразу же после переворота 1917 г. на побережье Черного моря собралось большинство Членов Императорской Фамилии. Именно там, в конце концов, было открыто окно, через которое они покинули пределы России.То были разные семейные гнезда Царствующего Дома, часто не ладившие друг с другом и даже враждовавшие, придерживавшиеся различной политической ориентации: сторонники Самодержавия, конституционной монархии, масоны, либералы, франкофилы, англофилы, германофобы и германофилы.Общим для них было, однако, то обстоятельство, что вывоз их из России происходил под контролем англичан и тех, кто стоял за ними.Для более точного понимания этой игры, следует обязательно принимать в расчет странности «вологодской ссылки» Великих Князей, проходившей в условиях известной близости их к дипломатическим представителям высшего ранга стран Антанты и США в России:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/26790.html
Английский адмирал Джон де Робек (1862–1928), командующий Средиземноморским флотом в 1919-1922 гг. (в центре). Исполняя полученный из Лондона приказ помогать генералу П.Н. Врангелю, препятствовал переправе красных через Керченский пролив.
Что касается юга, то британский флот стал оказывать поддержку Добровольческой армии, начиная с весны 1919 г. «Черноморская британская эскадра, – писал А.И. Деникин, – оказывала нашим войскам серьезную поддержку в операциях на побережье Азовского и Черного морей…»
Генерал Джордж Милн (1866–1948), командующий британскими вооруженными силами в районе Черного моря (в центре) с членами своего штаба. 1920 г.
Первым из Крыма в Европу отправился Великий Князь Александр Михайлович в сопровождении старшего сына, Князя Андрея Александровича и его супруги Елизаветы Фабрициевны, урожденной Сассо.13/27 декабря 1918 г. они взошли на борт английского линкора «Форсайт».Покидая во Франции борт британского корабля, Александр Михайлович предавался горьким размышлениям:«Видишь этих англичан? Молодцы, правда? И корабль у них превосходный, а? А как же двадцать четыре года, что ты убил на русский флот? Ты морочил себе голову пустыми мечтами, что сделаешь его мощнее и лучше английского, а вот чем всё кончилось… Ты – эмигрант, пользующийся гостеприимством своего царственного британского кузена, его люди спасли тебя от рук твоих собственных матросов, ты пьёшь за здоровье его британского величества, когда твой Император расстрелян, а твои братья каждую ночь ожидают своей участи, и корабль твой лежит на дне Чёрного моря! Прекрасный ты адмирал, нечего сказать…»
Сикхи на перроне батумского вокзала. 1920 г.
Вскоре улетучились и другие его надежды: разрешения на въезд в Англию он не получил, французский премьер-министр Жорж Клемансо во встрече ему отказал.
Великому Князю удалось встретиться только с его молодым секретарем. При этом состоялся знаменательный разговор на тему, какими способами, по мнению господина премьера, можно исцелить больную Россию.
«Господин Клемансо, – самонадеянно заявил французский визави Великого Князя, – подверг русскую проблему всестороннему изучению. Самой разумной мерой было бы объявление блокады советскому правительству. […] Советское правительство не сможет ни ввозить, ни вывозить. Вокруг России будет воздвигнуто как бы колоссальное проволочное заграждение. Через короткое время большевики начнут задыхаться, сдадутся, и законное правительство будет восстановлено.
– Разве ваш шеф примет на себя ответственность за те страдания, которым подобный метод подвергает миллионы русских людей? Разве он не понимает, что миллионы русских детей будут от такой системы голодать?
Лицо секретаря исказила неприятная гримаса:
– Идя этим путём, Ваше Императорское Высочество, русский народ получит повод, чтобы восстать.
– Вы, молодой человек, ошибаетесь. Я уверен, что ваша блокада явится только орудием для пропаганды большевизма и объединит население России вокруг Московского режима. Это и не может быть иначе. Поставьте себя на место среднего русского обывателя, ничего не понимающего в политике, который узнает, что Франция является виновницей голода в России. Как я ни уважаю авторитет господина Клемансо, я считаю эту идею и нелепой, и крайне опасной».
Не правда ли, всё это весьма знакомые мотивы?..
Нынешние «санкции» Запада – увы – те же грабельки, тех же «средних европейцев», которых наш великий мыслитель Константин Леонтьев недаром ведь называл «орудием всемiрного разрушения».
Троцкий выступает с бронепоезда «Сторож революции». Крым. 1921 г.
Большая часть Императорской Фамилии отправилась из Ялты 30 марта/11 апреля 1918 г. на английском крейсере «Мальборо»:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/57100.html
Великую Княгиню Ольгу Александровну с семьей разыскал Томас Джейсс, командир английского флагманского корабля «Кардифф», стоявшего в Новороссийске. Именно он посадил 1 февраля 1920 г. сестру Государя на борт одного из торговых кораблей.
Последними русские пределы покинула Великая Княгиня Мария Павловна старшая и ее сын, Великий Князь Андрей Владимiрович.
Это не было стечением обстоятельств, а вполне продуманным шагом.
Великая Княгиня была женщиной чрезвычайно амбициозной и целеустремленной, а при этом умной, обладающей волевым характером.
О возглавляемом ею после кончины супруга в 1909 г. семействе и роли, которое оно играло во фронде Государю, мы уже достаточно писали:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/50868.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/51205.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/51570.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/51858.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/52163.html
Широко известны также и документальные свидетельства (дневник Великого Князя Андрея Владимiровича, воспоминания председателя Думы М.В. Родзянко, записи французского посла М. Палеолога и некоторые другие, собранные в известной книге эмигрантского историка С.П. Мельгунова «На путях к дворцовому перевороту») об организации Великой Княгиней Марией Павловной заговора с целью поставить на Всероссийский Престол одного из своих сыновей.
Нынешние «кириллисты» уверяют: «Великий Князь Кирилл Владимiрович и члены его Семьи никогда не участвовали в заговорах, […] члены Семьи Великого Князя Кирилла Владимировiча обладали высокими нравственными и моральными качествами».
Утверждение, как и некоторые другие, сделанные этими господами, совершенно голословное и недальновидное.
Честолюбивые замыслы «Михень» (так называли Марию Павловну в Семье) не были ни для кого секретом.
Великая Княгиня Мария Павловна старшая.
После убийства Царского Друга весьма терпимый к выходкам Родственников Государь, наряду с непосредственными участниками преступления, посчитал необходимым принять необходимые меры и против некоторых из Владимiровичей.
(Следует при этом иметь в виду, что, по удачному выражению исследователя А.Б. Широкорада, «убийство Распутина было удавшейся операцией большого неудачного заговора».)
5 января 1917 г. Царь отправил Великого Князя Кирилла Владимiровича на Мурман «благодарить моряков от Его Имени за службу». «Таким образом, – говорится в дневнике его брата Андрея Владимiровича, – и он удален из Петрограда…»
Этот вызов Владимiровичами был принят, о чем свидетельствуют предпринятые ими в дальнейшем шаги.
18 января состоялся неожиданный отъезд Великого Князя Андрея Владимiровича на «лечение» в Кисловодск.
Прощание Государя с ним в Царском Селе 16 января было более чем прохладным. (Император даже не упомянул сам этот факт в Своем дневнике, что говорило о крайнем Его раздражении.)
Царь не мог не знать о состоявшемся незадолго до этого визите этого Великого Князя вместе с братом Борисом Владимiровичем к находившемуся уже под арестом (после убийства Г.Е. Распутина) их кузену Дмитрию Павловичу, самим фактом которого они демонстрировали поддержку убийце Царского Друга. Более того, в разговоре братья подзуживали своего родича на дальнейшие активные действия.
Еще более симптоматичен был отъезд 19 февраля из Петрограда Великой Княгини Марии Павловны. Она отправилась вслед за младшим сыном на Кавказ, заявив, что вернется, когда «всё закончится».
Выходит, все они что-то знали, выбираясь из столицы – места повышенной опасности в ближайшее время.
Косвенно об этом свидетельствует и еще один факт. Петроградский полицмейстер генерал В.Ф. Галле (наверняка по заблаговременной просьбе Андрея Владимiровича) дважды в течение февраля предупреждал метрессу этого Великого Князя Матильду Кшесинскую о приближающихся в столице опасных событиях.
«Белая дача» ростовского купца Е.Г. Кундури в Ребровой балке в Кисловодске, в которой с 21 января до осени 1917 г. проживал Великий Князь Андрей Владимiрович, а затем и его мать Великая Княгиня Мария Павловна. Дом этот на углу улиц Герцена и Шаляпина сохранился в Кисловодске и до сей поры. Двухэтажное кирпичное оштукатуренное здание на высоком цокольном полуэтаже было построено в стиле «модерн» в 1905-1906 гг. Дореволюционная открытка.
Ожидавшиеся события действительно вскоре последовали. Одну из ключевых ролей в них играл Великий Князь Кирилл Владимiрович.
Командированный Государем в Мурман, в начале февраля, т.е. к началу переворота, он был уже на месте, в Петрограде, приняв командование Гвардейским Экипажем.
Там и состоялось, резко осуждавшееся Императрицей Александрой Феодоровной в Ее письмах Государю, появление Великого Князя Кирилла Владимiровича в Думе с красным бантом на груди во главе Гвардейского Экипажа.
Красную эту ленточку столь же яростно отрицают «кириллисты», но куда же деваться от многочисленных свидетельств о ней. (В свое время в нескольких наших книгах мы публиковали большие их подборки с соответствующими комментариями.)
Однако этот «поход Великого Князя» не означал, по большому счету, ни солидарности его с заговорщиками, ни признания им переворота (хотя оттенки эти, разумеется, и присутствовали). То была попытка «оседлать революцию» и, перехватив инициативу, сделать свою игру. Фактически же это означало покушение на власть законного Императора, чье «отречение» (что не мог не понимать и сам Кирилл Владимiрович) было незаконно, а потому ничего не стоило.
Что касается младшего сына, Великого Князя Бориса Владимiровича, то, по его безтолковости и безпутству, Мария Павловна на него никакой серьезной ставки не делала. Однако и он принимал участие в игре: 1 марта он выехал из Петрограда в Могилев, пребывая в Ставке рядом с Государем вплоть до 8 марта, демонстрируя верность в качестве одного из Владимiровичей.
Амбиции этого семейства были ведомы и Великому Князю Николаю Николаевичу. Вот его откровенное высказывание в приватном разговоре с Великим Князем Андреем Владимiровичем, состоявшимся в ночь с 6 на 7 марта 1917 г. в Тифлисе перед отъездом в Ставку (куда он отправлялся принять Верховное командование, что, как известно, так и не случилось):
«По приезде в Ставку я переговорю с Борисом и наведу еще справки об его поведении, и ежели и там я услышу то, что слышал здесь, то мне придется сказать ему, что оставаться походным атаманом он не может. Конечно, это будет сделано деликатно. Он мне подаст рапорт, что здоровье мешает продолжать нести службу – и его уход будет красив, но терпеть дальше такую “славу” я не могу. Насчет Кирилла я еще не решил, но повелеваю, чтоб никто из братьев к мама́ [Великой Княгине Марии Павловне] не ездил ни в коем случае. Ты отлично сумеешь это устроить, никого не обижая, и передать это мама́ в достаточно деликатной форме».
«Мария Павловна, – писал позднее в своих воспоминаниях оказавшейся во время переворота на Северном Кавказе экс-премьер граф В.Н. Коковцов, – серьезно говорила мне, что она имеет точные сведения о том, что над днях под германской охраной прибудет за ней поезд, который отвезет ее в Петроград, где всё готово к реставрации и передаче ей всего, что от нее отобрано».
Первым из этой семьи – ввиду последовавших событий – русские пределы покинул Великий Князь Кирилл Владимiрович.
Шведский писатель и славист Стаффан Скотт в своей книге «Романовы» отмечал: «Необходимо отметить, что Кирилл сбежал первым. Ближайшее будущее показало, насколько верно было его предвидение».
В июне 1917 г. Великий Князь Кирилл Владимiрович с беременной супругой и дочерьми Марией и Кирой выехал в Финляндию. Там 30 августа Великая Княгиня Виктория Феодоровна разрешилась от бремени сыном Владимiром Кирилловичем, продолжившим дело отца, провозгласившего в 1924 г. себя «Императором».
Об обстоятельствах своего отъезда он писал: «Мне стоило большого труда получить разрешение правительства на выезд с семьей в Финляндию. Мой отъезд был без лишнего шума [sic!] подготовлен специально уполномоченным чиновником». (Вряд ли в описываемое время это могло быть решено помимо Керенского, который, между прочим, как и Ленин был впоследствии обязан своим спасением финским сепаратистам.
Итак, Великому Князю Кириллу Владимiровичу Керенский почему-то потворствовал, а Государя и Его Семью отправил в Тобольск, «завязав», по словам В.Д. Набокова, «узел, разрубленный в Екатеринбурге».)</b></span>
Великий Князь Кирилл Владимiрович и Великая Княгиня Виктория Феодоровна с детьми в годы эмиграции.
Центром притяжения большей части Владимiровичей стал Кисловодск. Сюда, к жившему с матерью Великому Князю Андрею Владимiровичу, 16 июля 1917 г. приехала его сожительница Матильда Кшесинская с сыном Владимiром. 29 августа к ним присоединилась сестра балерины – Юлия с мужем бароном Зедделером.
21 сентября в Кисловодск прибыл освобожденный из-под домашнего ареста в Царском Селе Великий Князь Борис Владимiрович со своей любовницей Зинаидой Сергеевной Рашевской. (К тому времени она уже дважды ходила замуж: по первому мужу носила фамилию Елисеева, по второму – Дьякумова.)
Спутником последних был Леон Александрович Манташев (1880–1954), сын известного бакинского нефтяного магната и сам «нефтяной король». В 1914 г. капитал этой корпорации оценивался в 20 миллионов рублей. Скончался же он в Париже, работая таксистом. В эмигрантский период Леона Манташева довольно близко знал Алексей Толстой, описавшие его в своем романе «Эмигранты».
Семья Манташевых покидает родину в сопровождении телохранителей генерала А.Г. Шкуро. Тифлис. Начало 1920 г. Фото из журнала «Ереван».
Новый знакомый предоставил в распоряжение Владимiровичей то ли арендованную, то ли принадлежавшую ему в то время дачу «Карс», называвшуюся так по армянской крепости, взятой русскими войсками во время Русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
Дача «Карс». Построена в 1912 г. по проекту архитектора Э.Б. Ходжаева по заказу купца Аслана Александровича Тарасова, отца известного французского писателя Анри Труайя. Здание сохранилось до сей поры (проспект Дзержинского, 4). Рисунок Алексея Травкина.
Сравнительно спокойная жизнь продолжалась, однако, недолго.
Уже 16 марта 1918 г. в городе возникло двоевластие.
В последующее время Кисловодск не раз переходит из рук в руки.
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/87065.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/26790.html
Английский адмирал Джон де Робек (1862–1928), командующий Средиземноморским флотом в 1919-1922 гг. (в центре). Исполняя полученный из Лондона приказ помогать генералу П.Н. Врангелю, препятствовал переправе красных через Керченский пролив.
Что касается юга, то британский флот стал оказывать поддержку Добровольческой армии, начиная с весны 1919 г. «Черноморская британская эскадра, – писал А.И. Деникин, – оказывала нашим войскам серьезную поддержку в операциях на побережье Азовского и Черного морей…»
Генерал Джордж Милн (1866–1948), командующий британскими вооруженными силами в районе Черного моря (в центре) с членами своего штаба. 1920 г.
Первым из Крыма в Европу отправился Великий Князь Александр Михайлович в сопровождении старшего сына, Князя Андрея Александровича и его супруги Елизаветы Фабрициевны, урожденной Сассо.13/27 декабря 1918 г. они взошли на борт английского линкора «Форсайт».Покидая во Франции борт британского корабля, Александр Михайлович предавался горьким размышлениям:«Видишь этих англичан? Молодцы, правда? И корабль у них превосходный, а? А как же двадцать четыре года, что ты убил на русский флот? Ты морочил себе голову пустыми мечтами, что сделаешь его мощнее и лучше английского, а вот чем всё кончилось… Ты – эмигрант, пользующийся гостеприимством своего царственного британского кузена, его люди спасли тебя от рук твоих собственных матросов, ты пьёшь за здоровье его британского величества, когда твой Император расстрелян, а твои братья каждую ночь ожидают своей участи, и корабль твой лежит на дне Чёрного моря! Прекрасный ты адмирал, нечего сказать…»
Сикхи на перроне батумского вокзала. 1920 г.
Вскоре улетучились и другие его надежды: разрешения на въезд в Англию он не получил, французский премьер-министр Жорж Клемансо во встрече ему отказал.
Великому Князю удалось встретиться только с его молодым секретарем. При этом состоялся знаменательный разговор на тему, какими способами, по мнению господина премьера, можно исцелить больную Россию.
«Господин Клемансо, – самонадеянно заявил французский визави Великого Князя, – подверг русскую проблему всестороннему изучению. Самой разумной мерой было бы объявление блокады советскому правительству. […] Советское правительство не сможет ни ввозить, ни вывозить. Вокруг России будет воздвигнуто как бы колоссальное проволочное заграждение. Через короткое время большевики начнут задыхаться, сдадутся, и законное правительство будет восстановлено.
– Разве ваш шеф примет на себя ответственность за те страдания, которым подобный метод подвергает миллионы русских людей? Разве он не понимает, что миллионы русских детей будут от такой системы голодать?
Лицо секретаря исказила неприятная гримаса:
– Идя этим путём, Ваше Императорское Высочество, русский народ получит повод, чтобы восстать.
– Вы, молодой человек, ошибаетесь. Я уверен, что ваша блокада явится только орудием для пропаганды большевизма и объединит население России вокруг Московского режима. Это и не может быть иначе. Поставьте себя на место среднего русского обывателя, ничего не понимающего в политике, который узнает, что Франция является виновницей голода в России. Как я ни уважаю авторитет господина Клемансо, я считаю эту идею и нелепой, и крайне опасной».
Не правда ли, всё это весьма знакомые мотивы?..
Нынешние «санкции» Запада – увы – те же грабельки, тех же «средних европейцев», которых наш великий мыслитель Константин Леонтьев недаром ведь называл «орудием всемiрного разрушения».
Троцкий выступает с бронепоезда «Сторож революции». Крым. 1921 г.
Большая часть Императорской Фамилии отправилась из Ялты 30 марта/11 апреля 1918 г. на английском крейсере «Мальборо»:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/57100.html
Великую Княгиню Ольгу Александровну с семьей разыскал Томас Джейсс, командир английского флагманского корабля «Кардифф», стоявшего в Новороссийске. Именно он посадил 1 февраля 1920 г. сестру Государя на борт одного из торговых кораблей.
Последними русские пределы покинула Великая Княгиня Мария Павловна старшая и ее сын, Великий Князь Андрей Владимiрович.
Это не было стечением обстоятельств, а вполне продуманным шагом.
Великая Княгиня была женщиной чрезвычайно амбициозной и целеустремленной, а при этом умной, обладающей волевым характером.
О возглавляемом ею после кончины супруга в 1909 г. семействе и роли, которое оно играло во фронде Государю, мы уже достаточно писали:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/50868.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/51205.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/51570.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/51858.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/52163.html
Широко известны также и документальные свидетельства (дневник Великого Князя Андрея Владимiровича, воспоминания председателя Думы М.В. Родзянко, записи французского посла М. Палеолога и некоторые другие, собранные в известной книге эмигрантского историка С.П. Мельгунова «На путях к дворцовому перевороту») об организации Великой Княгиней Марией Павловной заговора с целью поставить на Всероссийский Престол одного из своих сыновей.
Нынешние «кириллисты» уверяют: «Великий Князь Кирилл Владимiрович и члены его Семьи никогда не участвовали в заговорах, […] члены Семьи Великого Князя Кирилла Владимировiча обладали высокими нравственными и моральными качествами».
Утверждение, как и некоторые другие, сделанные этими господами, совершенно голословное и недальновидное.
Честолюбивые замыслы «Михень» (так называли Марию Павловну в Семье) не были ни для кого секретом.
Великая Княгиня Мария Павловна старшая.
После убийства Царского Друга весьма терпимый к выходкам Родственников Государь, наряду с непосредственными участниками преступления, посчитал необходимым принять необходимые меры и против некоторых из Владимiровичей.
(Следует при этом иметь в виду, что, по удачному выражению исследователя А.Б. Широкорада, «убийство Распутина было удавшейся операцией большого неудачного заговора».)
5 января 1917 г. Царь отправил Великого Князя Кирилла Владимiровича на Мурман «благодарить моряков от Его Имени за службу». «Таким образом, – говорится в дневнике его брата Андрея Владимiровича, – и он удален из Петрограда…»
Этот вызов Владимiровичами был принят, о чем свидетельствуют предпринятые ими в дальнейшем шаги.
18 января состоялся неожиданный отъезд Великого Князя Андрея Владимiровича на «лечение» в Кисловодск.
Прощание Государя с ним в Царском Селе 16 января было более чем прохладным. (Император даже не упомянул сам этот факт в Своем дневнике, что говорило о крайнем Его раздражении.)
Царь не мог не знать о состоявшемся незадолго до этого визите этого Великого Князя вместе с братом Борисом Владимiровичем к находившемуся уже под арестом (после убийства Г.Е. Распутина) их кузену Дмитрию Павловичу, самим фактом которого они демонстрировали поддержку убийце Царского Друга. Более того, в разговоре братья подзуживали своего родича на дальнейшие активные действия.
Еще более симптоматичен был отъезд 19 февраля из Петрограда Великой Княгини Марии Павловны. Она отправилась вслед за младшим сыном на Кавказ, заявив, что вернется, когда «всё закончится».
Выходит, все они что-то знали, выбираясь из столицы – места повышенной опасности в ближайшее время.
Косвенно об этом свидетельствует и еще один факт. Петроградский полицмейстер генерал В.Ф. Галле (наверняка по заблаговременной просьбе Андрея Владимiровича) дважды в течение февраля предупреждал метрессу этого Великого Князя Матильду Кшесинскую о приближающихся в столице опасных событиях.
«Белая дача» ростовского купца Е.Г. Кундури в Ребровой балке в Кисловодске, в которой с 21 января до осени 1917 г. проживал Великий Князь Андрей Владимiрович, а затем и его мать Великая Княгиня Мария Павловна. Дом этот на углу улиц Герцена и Шаляпина сохранился в Кисловодске и до сей поры. Двухэтажное кирпичное оштукатуренное здание на высоком цокольном полуэтаже было построено в стиле «модерн» в 1905-1906 гг. Дореволюционная открытка.
Ожидавшиеся события действительно вскоре последовали. Одну из ключевых ролей в них играл Великий Князь Кирилл Владимiрович.
Командированный Государем в Мурман, в начале февраля, т.е. к началу переворота, он был уже на месте, в Петрограде, приняв командование Гвардейским Экипажем.
Там и состоялось, резко осуждавшееся Императрицей Александрой Феодоровной в Ее письмах Государю, появление Великого Князя Кирилла Владимiровича в Думе с красным бантом на груди во главе Гвардейского Экипажа.
Красную эту ленточку столь же яростно отрицают «кириллисты», но куда же деваться от многочисленных свидетельств о ней. (В свое время в нескольких наших книгах мы публиковали большие их подборки с соответствующими комментариями.)
Однако этот «поход Великого Князя» не означал, по большому счету, ни солидарности его с заговорщиками, ни признания им переворота (хотя оттенки эти, разумеется, и присутствовали). То была попытка «оседлать революцию» и, перехватив инициативу, сделать свою игру. Фактически же это означало покушение на власть законного Императора, чье «отречение» (что не мог не понимать и сам Кирилл Владимiрович) было незаконно, а потому ничего не стоило.
Что касается младшего сына, Великого Князя Бориса Владимiровича, то, по его безтолковости и безпутству, Мария Павловна на него никакой серьезной ставки не делала. Однако и он принимал участие в игре: 1 марта он выехал из Петрограда в Могилев, пребывая в Ставке рядом с Государем вплоть до 8 марта, демонстрируя верность в качестве одного из Владимiровичей.
Амбиции этого семейства были ведомы и Великому Князю Николаю Николаевичу. Вот его откровенное высказывание в приватном разговоре с Великим Князем Андреем Владимiровичем, состоявшимся в ночь с 6 на 7 марта 1917 г. в Тифлисе перед отъездом в Ставку (куда он отправлялся принять Верховное командование, что, как известно, так и не случилось):
«По приезде в Ставку я переговорю с Борисом и наведу еще справки об его поведении, и ежели и там я услышу то, что слышал здесь, то мне придется сказать ему, что оставаться походным атаманом он не может. Конечно, это будет сделано деликатно. Он мне подаст рапорт, что здоровье мешает продолжать нести службу – и его уход будет красив, но терпеть дальше такую “славу” я не могу. Насчет Кирилла я еще не решил, но повелеваю, чтоб никто из братьев к мама́ [Великой Княгине Марии Павловне] не ездил ни в коем случае. Ты отлично сумеешь это устроить, никого не обижая, и передать это мама́ в достаточно деликатной форме».
«Мария Павловна, – писал позднее в своих воспоминаниях оказавшейся во время переворота на Северном Кавказе экс-премьер граф В.Н. Коковцов, – серьезно говорила мне, что она имеет точные сведения о том, что над днях под германской охраной прибудет за ней поезд, который отвезет ее в Петроград, где всё готово к реставрации и передаче ей всего, что от нее отобрано».
Первым из этой семьи – ввиду последовавших событий – русские пределы покинул Великий Князь Кирилл Владимiрович.
Шведский писатель и славист Стаффан Скотт в своей книге «Романовы» отмечал: «Необходимо отметить, что Кирилл сбежал первым. Ближайшее будущее показало, насколько верно было его предвидение».
В июне 1917 г. Великий Князь Кирилл Владимiрович с беременной супругой и дочерьми Марией и Кирой выехал в Финляндию. Там 30 августа Великая Княгиня Виктория Феодоровна разрешилась от бремени сыном Владимiром Кирилловичем, продолжившим дело отца, провозгласившего в 1924 г. себя «Императором».
Об обстоятельствах своего отъезда он писал: «Мне стоило большого труда получить разрешение правительства на выезд с семьей в Финляндию. Мой отъезд был без лишнего шума [sic!] подготовлен специально уполномоченным чиновником». (Вряд ли в описываемое время это могло быть решено помимо Керенского, который, между прочим, как и Ленин был впоследствии обязан своим спасением финским сепаратистам.
Итак, Великому Князю Кириллу Владимiровичу Керенский почему-то потворствовал, а Государя и Его Семью отправил в Тобольск, «завязав», по словам В.Д. Набокова, «узел, разрубленный в Екатеринбурге».)</b></span>
Великий Князь Кирилл Владимiрович и Великая Княгиня Виктория Феодоровна с детьми в годы эмиграции.
Центром притяжения большей части Владимiровичей стал Кисловодск. Сюда, к жившему с матерью Великому Князю Андрею Владимiровичу, 16 июля 1917 г. приехала его сожительница Матильда Кшесинская с сыном Владимiром. 29 августа к ним присоединилась сестра балерины – Юлия с мужем бароном Зедделером.
21 сентября в Кисловодск прибыл освобожденный из-под домашнего ареста в Царском Селе Великий Князь Борис Владимiрович со своей любовницей Зинаидой Сергеевной Рашевской. (К тому времени она уже дважды ходила замуж: по первому мужу носила фамилию Елисеева, по второму – Дьякумова.)
Спутником последних был Леон Александрович Манташев (1880–1954), сын известного бакинского нефтяного магната и сам «нефтяной король». В 1914 г. капитал этой корпорации оценивался в 20 миллионов рублей. Скончался же он в Париже, работая таксистом. В эмигрантский период Леона Манташева довольно близко знал Алексей Толстой, описавшие его в своем романе «Эмигранты».
Семья Манташевых покидает родину в сопровождении телохранителей генерала А.Г. Шкуро. Тифлис. Начало 1920 г. Фото из журнала «Ереван».
Новый знакомый предоставил в распоряжение Владимiровичей то ли арендованную, то ли принадлежавшую ему в то время дачу «Карс», называвшуюся так по армянской крепости, взятой русскими войсками во время Русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
Дача «Карс». Построена в 1912 г. по проекту архитектора Э.Б. Ходжаева по заказу купца Аслана Александровича Тарасова, отца известного французского писателя Анри Труайя. Здание сохранилось до сей поры (проспект Дзержинского, 4). Рисунок Алексея Травкина.
Сравнительно спокойная жизнь продолжалась, однако, недолго.
Уже 16 марта 1918 г. в городе возникло двоевластие.
В последующее время Кисловодск не раз переходит из рук в руки.
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/87065.html
Comments